Но вы производите впечатление на дураков. А вот этого мы вам не позволим. (с) Быть Босхом
Грех — думать слова, которые не думают другие, и записывать их на бумагу, которую не должны видеть другие.
Мы хорошо знаем, что нет страшнее преступления, чем действовать или думать в одиночестве.
"Мы — ничто. Человечество — все. По милости наших братьев даны нам наши жизни. Мы существуем благодаря нашим братьям и только для них. Ибо они и есть Государство. Аминь".
Человек не должен ничего хотеть для себя.
Любить кого-то из людей больше, чем других, — великое преступление предпочтения.
Но давать людям имена, отличающие их от других, — грех.
Мы очень стары сейчас, но еще утром, когда мы несли свою стеклянную коробочку по улицам города к Дому Ученых, мы были молоды.
Когда луч солнца упал нам на лицо, мы проснулись. Захотелось вскочить на ноги, как мы вскакивали каждое утро нашей жизни, но вдруг нам пришла мысль, что колокол не звонил, что вообще нет такого колокола.
Многие слова открыты мне. Многие из них мудры, другие лживы, но только три святы: "Я хочу этого".
И я не есть средство для достижения целей других. Я не служу ничьим желаниям. Я не бинт для их ран. Я не жертва нa их алтарях. Я человек. Этим чудом своего существования владею лишь я, лишь я его охраняю и использую, только я преклоняюсь перед ним.
Сквозь темноту, через унижение, через которое только способны пройти люди, дух человека останется жить на земле. Он может спать, но он проснется. Он может быть закован в цепи, но он вырвется. Он не в силах остановиться. Человек, не люди.
Мы хорошо знаем, что нет страшнее преступления, чем действовать или думать в одиночестве.
"Мы — ничто. Человечество — все. По милости наших братьев даны нам наши жизни. Мы существуем благодаря нашим братьям и только для них. Ибо они и есть Государство. Аминь".
Человек не должен ничего хотеть для себя.
Любить кого-то из людей больше, чем других, — великое преступление предпочтения.
Но давать людям имена, отличающие их от других, — грех.
Мы очень стары сейчас, но еще утром, когда мы несли свою стеклянную коробочку по улицам города к Дому Ученых, мы были молоды.
Когда луч солнца упал нам на лицо, мы проснулись. Захотелось вскочить на ноги, как мы вскакивали каждое утро нашей жизни, но вдруг нам пришла мысль, что колокол не звонил, что вообще нет такого колокола.
Многие слова открыты мне. Многие из них мудры, другие лживы, но только три святы: "Я хочу этого".
И я не есть средство для достижения целей других. Я не служу ничьим желаниям. Я не бинт для их ран. Я не жертва нa их алтарях. Я человек. Этим чудом своего существования владею лишь я, лишь я его охраняю и использую, только я преклоняюсь перед ним.
Сквозь темноту, через унижение, через которое только способны пройти люди, дух человека останется жить на земле. Он может спать, но он проснется. Он может быть закован в цепи, но он вырвется. Он не в силах остановиться. Человек, не люди.